Павел лежал посреди проложенной танками дороги и невидящими глазами смотрел в небо, в это серое бесконечное небо. Его задело снарядом и оторвало ногу, а, может быть, и обе, а, может быть, все это иллюзия, порожденная угасающим сознанием. Он не знал, он чувствовал только боль, которая не утихала ни на минуту. Павел собрал силы и повернул голову в сторону оставшихся войск Warface. Несколько минут он видел и даже слышал происходящее. Новейший танк F9 застрял в грязи, мешая проехать остальной технике, хотя конструкторы так хвалили его за возможность преодолевать любые препятствия. В окопе раненый в живот штурмовик не переставая просил о помощи, радисты безрезультатно пытались наладить связь со штабом. Было и без того понятно, что рано или поздно Blackwood раздавит и эту часть мощнейшей армии в мире. Одна из пуль, каждую секунду проносящихся над головой Павла, задела его щеку. Новая порция боли, жгучей боли. Он закрыл глаза и провалился в спасительную темноту…
Это было очередное рутинное задание. Надо было захватить какую-то деревушку и продержаться до прибытия подкрепления. Но кто же знал, что их встретит целая армия? Вертолеты подверглись обстрелу еще за сотню миль до точки назначения. Отряду Павла повезло – ракета взорвалась рядом и лишь задела броню Ка-52, но сесть все равно пришлось. Пошли пешком. По расчетам они должны идти два дня, не останавливаясь. Но путь, когда будто тысячи иголок впиваются в стопу, не позволяя идти дальше, и каждый шаг превращается в настоящее мучение – задача не из легких. Еще этот проклятый дождь. Он шел уже неделю и, казалось, он идет вечность. Складывалось ощущение, что небо плачет не в силах остановить это безумие. Мир разделился на две враждующие стороны, которые воевали непонятно за что. У людей был лишь выбор — на чьей стороне умереть. Warface позиционировали себя как «хорошие ребята» и призывали всех бороться с «плохишами» из Blackwood, поэтому многие шли к ним. Хотя, кто знает, что у них на уме…
За десять миль до точки назначения уже слышались звуки выстрелов и взрывов. Никому не хотелось туда идти, но выбора не было. Увидев ту деревню, можно было понять, что такое настоящий ад. Каждую минуту кто-то погибал, а от постоянно взрывающихся снарядов и гула самолетов закладывало уши. Оставалось только занять позиции и присоединиться к обреченным на смерть…
Павел пришел в себя. Он пролежал без сознания, возможно, несколько секунд, а может и часов — счет времени был потерян. Ему было тяжело дышать, глаза застилала кровь. Ситуация вокруг ничем не изменилась: тот же застрявший танк, тот же раненый в живот штурмовик, те же радисты. Он попытался убрать с груди затрудняющую дыхание тяжёлую руку, но обжегся об еще дымящийся пулемет, верно лежавший рядом. Мощный удар снаряда и Павел снова погрузился в освобождающую от боли пустоту…
Понять, насколько все плохо, было не сложно. Warface несли потери, а враг все наступал. Все смотрели в серое небо в ожидании «вертушек». Что-то нарушилось в привычном порядке вещей. Вертолеты должны были прилететь еще два часа назад, но они не появились, и, казалось, не появятся никогда. Оставалось только отражать бесконечный натиск врага.
Павел отдал приказы своим бойцам, которых он увидел впервые пару дней назад. Парни попали в горячую точку, еще даже не закончив учебку. В глазах их был страх. Он хотел, чтобы все они вернулись домой живыми, даже поклялся себе. Сам же Павел, сев за пулеметную установку, затянул извечную «песню смерти». Он не любил убивать, но в этот раз понимал — если не убьет он, то убьют его. Через тридцать минут бешеной стрельбы враги почему-то начали отступать, а кто-то из своих даже крикнул «Ура!». В ту же минуту небо рассекли два вражеских истребителя…
Дымовая завеса. На несколько секунд все затихло. Внезапно раздались глухие выстрелы минометов, из-за пелены дыма выехал вражеский танковый ряд, а небо пронзили сотни снарядов. Кто-то пытался прятаться, кто-то убежать, а кто-то просто остался ждать своей участи. Павел почти достиг бетонной коробки дзота, как вдруг…
Он лежит посреди проложенной танками дороги рядом с пулеметом, отброшенным к нему взрывной волной, в ожидании нового приступа темноты, несущего освобождение от оков боли. К нему подбежал измазанный грязью медик, взял за китель и, что-то крича, оттащил в безопасное место. Павел не слышал его, он лучше бы остался лежать там, посреди дороги, но не мог выдавить из себя ни слова. Медик оставил его у ангара и поспешил на помощь к другим бойцам.
Потеря сознания. Пробуждение. Вой сирен. Звуки несущихся вертолетов и этот знакомый рев двигателей… Павел хотел стать летчиком — его не взяли из-за плохого зрения, но звук новейшего истребителя GNT-2 врезался в память. Он уже ничего не понимает при виде тысяч солдат с нашивками Warface на спинах и сотен летящих машин, безжалостно бомбящих отступающие войска Blackwood.
Дождь закончился. Павлу хватает сил приподнять уголки рта в едва заметной улыбке. Он закрывает глаза… в последний раз… Вот она, цена свободы.
